Младшие братья - Страница 61

Друзья поспешно выбрались из кроны дерева, поднялись повыше, так, чтобы иголка из духовой трубки не долетела.

— Лети по карте! — скомандовал Шур. — Я заберу Гундарина и догоню!

Максим закивал. И засмеялся, не в силах удерживать переполнявшую его радость. Ему и впрямь было хорошо. Очень хорошо! «Заботливые» Коолайнель остались с носом, он выбрался из их ловушки и вытащил Огницу. Вдобавок за плечами у него гравилёт, а значит, этот мир, такой гостеприимный и красивый на первый взгляд, но как и прочие, приготовивший для путешественников свои опасности, они минуют за считанные часы. И никто им больше не помешает. Никому не устоять против техники криссов!..

Разве что самим криссам.

Глава 10, в которой много загадок, но нет разгадок

Летели они прямо на юг, навстречу яркому солнцу. Внизу проносились полноводные реки и сверкающие кляксы озёр, луга с торчащими тут и там зубьями скал, рощи, вроде бы маленькие с высоты, но в действительности тянущиеся на десятки километров. Мир был неизменно прекрасен, куда ни глянь, до самого горизонта. Нет, куда дальше, чем до горизонта! Потому что горизонта у этого мира не было. Он был бесконечным и плоским.

А затем идиллия кончилась. Потому что кончилось действие яда.

— Гад! Мерзавец! А ну опусти меня на землю, немедленно! И развяжи!

— Послушай, я тебе всё объясню…

Какой там! Огница не желала слушать объяснения. Она хотела одного — выплеснуть всю злость, что накопилась. Злость на виновника своей беспомощности.

— Ты сговорился с этими тварями, да? Ты хотел меня…

Если бы она могла, она бы кинулась драться. Но руки её были связаны на животе у Максима, ноги прикручены к его ногам. Ни лягнуть как следует, ни ущипнуть. Она свободна была только ругаться, придумывать самые изощрённые эпитеты. Пониматель услужливо переводил, ничуть не утруждая себя цензурой. И Максиму, половину этих слов произносить вслух не решавшемуся, оставалось пунцоветь от смущения.

Слов для Огницы оказалось недостаточно. Исчерпав запас красноречия, она вдруг впилась зубами в ухо, в уцелевшую мочку. Максим завопил от боли и неожиданности. И тут же потерял управление гравилётом, камнем провалился на добрых два десятка метров.

— Прекрати! Мы упадём, разобьёмся! — завопил.

— И пусть! И поделом тебе!

Однако кусаться девчонка перестала, снова перешла на вербальное избиение. Но и ругаться, когда ты летишь, связанная по рукам и ногам, — занятие не из простых. К тому времени, когда Шур распорядился сделать привал, она уже достаточно выдохлась. И когда её поставили на землю, развязали, сил даже на пощёчину не нашлось. Лишь буркнула:

— Гад… Не подходи ко мне больше!

Привал Шур устроил на берегу речки, прорезающей бескрайний, идеально ровный луг. Трава, едва поднимающаяся до колен, не позволяла подкрасться незаметно, а до ближайшей рощи было километров двадцать. Правда, жариться под лучами яркого солнца — удовольствие сомнительное. Но всяко лучше, чем отдыхать в тенёчке — на мягком тюфяке в клетке у лупоглазов.

Гуня первым делом озаботился накрыть «стол» — копчёного мяса и фруктов у них теперь было в достатке. А Шур рассказал, что случилось за то время, пока Максим сидел в клетке. Собственно, рассказ получился недолгим. Сфинкс потребовал, чтобы лупоглазы проводили их с Гуней до двери за водопадом. О, как коротышка не хотел идти в тёмный мир! Он так и сидел рядом со спиралью, пока Шур рыскал по лабиринту в поисках чего-нибудь подходящего. Хорошо, что гравилёты довольно быстро подвернулись.

— Затем мы возвратились в мир Коолайнель. Я определил по маяку, где вас держат, прилетел и подстрелил караульных, — закончил рассказ сфинкс. — Кстати, станнер мне вернули, когда выпроваживали из своего мира. Я думаю, они не знают, как им пользоваться.

— Не знают? — удивился Максим. — Но разве у них нет понимателей?

— Хватит болтать, ешьте быстрее, — прикрикнул на них Гуня. Подвинул кусок мяса Огнице: — И ты, рыжая, ешь.

— Может я и рыжая, а ты вообще лысый! — огрызнулась на него девушка. И застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами.

Повисла тишина, даже Гуня прекратил жевать. Потом девушка сглотнула, испуганно повернулась к Максиму:

— Макс, я понимаю, о чём они говорят. И этот, и этот. У меня что, мозгач в голове? Откуда он взялся?

Случившееся было невозможным. Максим вопросительно посмотрел на сфинкса.

— У девушки включилось «понимание», потому что она разумна. Без всякого имплантата. Всё в точности, как утверждали Коолайнель, — задумчиво произнёс тот. — Это не может быть побочным эффектом действия яда. Ещё одна загадка.

— И криссов в этом мире нет, вроде, — добавил Максим. — И никогда не было, раз лупоглазы в них не верят.

— Этот мир выглядит открытым и понятным, — мигнул сфинкс. — Но тайн и загадок в нём много.

— Макс, так ты, правда, не хотел… — вдруг невпопад спросила Огница.

— Да нет же! Это была игра, чтобы обмануть лупоглазов.

— А чё отказываешься-то? — хмыкнул Гуня. — Ты, рыжая, сама мозгой пошевели: не хотел бы, с собой не взял бы. Тока он молодой, неопытный. Вот у нас в Од’доме…

Шур протянул руку и отвесил коротышке подзатыльник. А Максим и Огница словно по команде отвернулись друг от друга, похватали со «стола» что попало под руку, и принялись ожесточённо жевать.

Находить ориентиры с высоты птичьего полёта труда не составляло. Но когда Максим увидел последний из них, то не сразу поверил своим глазам. Вернее, сначала не поверила им Огница, зрение у которой было куда острее.